Президент РФ Владимир Путин после двух лет настойчивых просьб со стороны Рамзана Кадырова наконец передал в собственность Чеченской Республике компанию «Чеченнефтехимпром», до сих пор находившуюся в аренде у «Роснефти». Почему решение, которое долго откладывали, принято именно сейчас?
Наталья Зубаревич, директор региональной программы Независимого института социальной политики:
«Передача компании „Чеченнефтехимпром“ в собственность Чеченской республики — это политика. Из региональных нефтегазовых компаний в России осталась только одна — „Татнефть“. Все остальные давно „съедены“ крупными компаниями федерального уровня, и этот процесс начался еще в самом конце 1990-х годов.
Маленькая региональная компания эффективной быть не может: объем добычи мал, объем переработки тоже мал. Эффект масштаба не работает. Передача „Чеченнефтехимпрома“ Чеченской республике — это история о том, как бы немного улучшить структуру доходов бюджета республики. Дело в том, что 84-86% доходов Чечни — это стандартная доля трансфертов. То есть это супервысокодотационный регион. За счет некоторого налога на прибыль, возможно, немного уровень дотационности снизится. Но эффективной компания не будет, и потому это — политическое решение.
Для „Роснефти“ — это мелочевка, но отдавать ее она не хотела. Два года они бодались. „Роснефть“ выставляла такую цену, которую Чечня не готова была платить. Обратите внимание, что ценовая информация вообще отсутствует в сообщении. Отдали или продали — мы не знаем. Если отдали — ну, это совсем не по экономическим критериям».
Максим Шевченко, публицист, правозащитник:
«Я считаю, что это правильная тенденция — передавать региону те ресурсы и предприятия, которые находятся на территории региона — там, где они зарабатывают деньги. Это касается не только Чечни. Я езжу по многим регионам и вижу, как крупные предприятия нагло не платят налоги в тех регионах, где они отравляют землю, воду и воздух, вырубают лес и т. д. Я недавно был в Хакасии. Там находятся предприятия „РУСАЛ“, там есть угольные разрезы, но их хозяева не платят налоги на территории Хакасии.
Если на территории Липецкой области стоит комбинат, который отравляет воду и воздух, и хозяин которого, зарабатывая сверхдоходы, позволяет себе рассказывать президенту анекдот про изнасилованных трактористов, — это, что ли, благо для Липецка, для его жителей, которые только терпят лишения от деятельности предприятия?
Поэтому пример Чечни был бы очень правилен. По крайней мере, крупные предприятия должны быть налоговой базой, источником налогов для регионов, на территории которых они находятся.
Мы обсуждаем то, что предприятие зарегистрировалось на территории Чеченской республики, но я хочу, чтобы такие предприятия регистрировались также во Владимирской, Ярославской, Московской и других областях. Пусть налоги платятся в регионе, и уже регион, у которого налоговая база увеличится в десятки раз, отчисляет деньги федеральному центру, откуда, в свою очередь, они будут распределяться на социальные нужды. Тогда деньги будут оставаться в России. Мы же, напротив, везде видим офшорных мошенников.
Проблема России не в том, что в одном регионе есть нефть, а в другом ее нет. Проблема России в олигархическом капитализме, который выкачивает из нашей страны, из нашего народа деньги и выводит их за границу. В этом наша беда, а не в том, что у одних елки, а у других камни.
Если губернаторы — просто робко трепещущие единороссы, которые рассчитывают на помощь кремлевских политтехнологов в удержании собственной власти, то, конечно, они не будут ничего требовать. Пока власть этой партии будет сохраняться, они ничего требовать не могут. Как они будут требовать, если они находятся на привязи у Кремля? А Рамзан Кадыров — человек независимый, поэтому, естественно, он может требовать, просить.
Если вдруг федеральная власть встанет на сторону народа, встанет на сторону регионов, а не на сторону крупного капитала, которому всегда оказываются преференции, то вот тогда у капитала не будет другого выхода, кроме как согласиться. Но к сожалению, это невозможно».
Михаил Крутихин, экономический аналитик:
«Экономики в этом решении нет вообще абсолютно никакой. Совершенно не ясно, почему нормально работающую компанию, пусть и слабенькую, которой оперировала „Роснефть“, вдруг передают в иное ведомство. Еще и формулировка замечательная в указе: по личной просьбе Рамзана Кадырова. Какая ж тут экономика?
Если в 1995 году у нас государство добывало примерно 7,5% российской нефти, то сейчас — 63%. Куда делись частные компании? Конечно, их отобрали под разными предлогами, под административным давлением. Здесь та же картина. Но „Роснефть“, думаю, нисколько не пострадала. Это мелочь, совершенно не имеющая никакого значения для активов компании. Тем более, что „Роснефть“ и так безразмерно раздута в ущерб ее эффективности. Малые компании были более эффективны, чем „Роснефть“. Поэтому если из „Роснефти“ уходит небольшая компания, то я не исключаю, что здесь даже возможен какой-то позитивный эффект. Какие-то люди, несомненно, в Чеченской республике получат выгоду — те, кто компанией будут управлять.
Компания, действительно, небольшая, у нее на балансе порядка 1200 скважин и только 200 работают. Зато у нее есть два, хоть и довольно примитивных, нефтеперерабатывающих заводика и, плюс к этому, четыре нефтебазы и нефте- и газопроводы до 500 км. Были планы строительства на ее базе производства литий-ионных батарей. Так что актив — нормальный, работающий».
Владислав Жуковский, экономический эксперт:
«Совершенно очевидно, что в условиях затяжного социально-экономического кризиса, падения уровня жизни населения, застоя в экономике и перманентного бегства из России умов и капитала, в условиях ужесточения санкций и ограничений против российских элит за рубежом, возникает у президента необходимость подкармливать те или иные элитарные группировки, те или иные партии Кремля. Поэтому кому-то перепадает тот или иной лакомый кусок в виде какого-нибудь госзаказа без проведения конкурсной процедуры.
Например, на строительство моста куда-нибудь в Крым или на Сахалин. Кому-то перепадает крупный госзаказ на строительство очередной магистрали из Москвы в никуда. Кому-нибудь перепадают субподряды на сбор и утилизацию мусора, кому-то на „Платон“, кому-то на нефте- и газопроводы. Чечня в этом плане не исключение. Мы видим результат лоббизма региональных властей.
Так или иначе приходится задабривать те или иные кланы, а ситуация на Северном Кавказе отнюдь не такая спокойная, как нам пытается показать госпропаганда. Там сильный протест, как на низовом уровне, среди населения, так и у элитарных группировок. Поэтому, помимо межбюджетного трансферта, помимо разного рода федеральных целевых программ, — еще и передача нефтепредприятия из федерального, государственного имущества региональным властям. Там идет речь о порядка 400 тыс. тонн нефти в год, там сотни нефтяных скважин, несколько нефтехранилищ, НПЗ. Это попытка задобрить региональные кланы, деньгами залить проблемы.
Каким-нибудь другим регионам, Забайкальскому краю или Иркутской области, которые находятся в состоянии экономической катастрофы, в принципе никто ничего не передавал, и даже поступления из бюджета сокращаются. Поэтому в условиях кризиса кто жестче, напористее и целенаправленно лоббирует свои интересы и давит на администрацию президента, тот и получает.
Надо еще понимать, что ресурсы Игоря Сечина, хоть колоссальны, но не безграничны. Тот факт, что долгое время этот вопрос не решался, повис в воздухе и последние несколько лет уж точно шла подковерная борьба, то волевое решение принималось „наверху“, видимо на уровне самого президента, его ближайшего окружения.
Не исключено, чтобы ослабить Сечина и связанных с ним силовиков, и усилили другую „башню“ в виде чеченских элит. Определенное аппаратное поражение Игоря Сечина имеет место быть. Но оно, конечно, некритично. По меркам „Роснефти“ этот актив, „Чеченнефтехимпром“, даже не входит в топ-10 стратегических объектов. Поэтому это они точно переживут».
Дмитрий Ремизов
Источник:
