Механизмы выжимания денег из россиян уже работают вовсю.
Сергей Шелин
Обозреватель
ИА «Росбалт»
Казалось бы, один из главных кошмаров нашего начальства встает во весь рост — всего за полтора месяца нефть Brent подешевела на добрых $22 (против $86 за баррель на пике, достигнутом 4 октября). Будут ли приняты срочные охранительные меры на домашнем фронте? И даст ли Россия вместе с собратьями по ОПЕК+ бой всемирной нефтяной дешевизне? Ведь через две недели страны-участницы картеля хотят собраться, дабы обсудить сокращение добычи.
Не знаю, как саудиты, но наши вожди, кажется, совсем не спешат снова ввязываться в хлопоты с урезкой нефтеторговли. Российское производство сырой нефти за десять месяцев этого года выросло на 1,4% по сравнению с тем же отрезком в 2017-м, в том числе в октябре — на 4,4% против прошлогоднего октября. Нет никаких признаков, чтобы высшая наша власть как-то притормаживала этот порыв близких к ней нефтяных гигантов. И если даже ОПЕК+ дерзнет снова грозить миру нефтяными урезками, то участие в этом Москвы будет сугубо словесным.
Никакие пересмотры не грозят и федеральному бюджету на 2019-й, который сейчас проходит последние этапы официального принятия.
Видя это хладнокровие, неискушенный человек может подумать, что у нас наверху больше не страшатся дешевой нефти.
На самом деле все наоборот. Нефтяной дешевизны боятся так сильно, что заранее принятые против нее предупредительные меры просто не нуждаются уже ни в каких добавках.
Бюджет-2019 будет сбалансирован даже при сорокадолларовой нефти. Так пообещал министр финансов. Хотя по другой оценке бюджетная бездефицитность достигается при $49 за баррель, я соглашусь скорее с Антоном Силуановым.
Он знает, что говорит, в том числе и обо всех маленьких хитростях, заготовленных на всякий случай его ведомством. В бюджетные расчеты заложен довольно тяжелый (по отношению к доллару) рубль. Но ведь если нефть рухнет по-настоящему, курс доллара естественным порядком поднимется до семидесяти, а то и восьмидесяти рублей, и бюджетные концы без проблем сойдутся.
Я имею в виду — без проблем для высших классов. Инфляционный налог, который придется заплатить рядовым гражданам, понятное дело, вырастет по сравнению с плановым, который и без того довольно внушителен. Но то, что публика ради успокоения финансово-экономических опасений начальства должна еще разок слегка обеднеть, предрешено.
В бюджет-2019 заложен почти двухтриллионный рублевый профицит, сам по себе очень большой. Однако Минфин, как обычно, скромничает. Почти каждый год он собирает денег больше, чем намечал, а тратит столько же или меньше. И тот профицит, которого ведомство реально надеется достичь в следующем году, гораздо выше, чем тот, что прописан в бумагах.
Этот избыток, состоящий из денег, дополнительно извлекаемых из карманов граждан, призван застраховать госфинансы от любых напастей, реальных и не очень — начиная с дешевой нефти и заканчивая дорогостоящими санкциями. Поборы придумываются с такой скоростью и смекалкой, что даже слухи об акцизе на колбасу, возможно пока и преждевременные, уже никого не удивляют. А почему нет? Не сегодня — значит, завтра. Дорастут и до налога на слезы, как в старинном восточном анекдоте.
Так называемый «базовый прогноз» — ежемесячно обновляемый ориентир наших финансово-экономических ведомств — исходит сейчас из средней цены в 2019-м за баррель российской нефти Urals на уровне $63. При этом ожидается, что импорт в следующем году будет в долларовом номинале таким же, как и в нынешнем (около $250 млрд). Значительная его доля — потребительские товары, за которые при весьма вероятном ослаблении рубля нам придется заплатить больше. Зато в тот же «прогноз» заложен рост международных резервов еще на $75 млрд. То есть запас финансовой прочности, и без того высокий, хотят дополнительно нарастить, даже если нефть будет стоить столько же, сколько сейчас (цены на Urals и Brent достаточно близки).
А если она в 2019-м будет стоить меньше, чем в «прогнозе»? Это один из реальных сценариев. Если условно разделить факторы, определяющие мировые нефтецены, на «рыночные» и «нерыночные», то среди «рыночных» главным будет уровень рентабельности американских сланцевых производств (примерно от $50 за баррель), а среди «нерыночных» — санкционная политика Запада и, в первую очередь, Соединенных Штатов.
Достаточно было объявить, что большой группе стран Америка не будет пока мешать приобретать иранскую нефть, — и состоялось то обвальное удешевление, которые мы видим сейчас. Оно напоминает, с какой легкостью нынче случаются ценовые скачки в любую сторону.
А вот жестикуляция картеля ОПЕК+ в число главных факторов ценового давления как раз не входит. Развал нефтедобычи в Венесуэле и временное сжатие американских сланцевых производств куда серьезнее, чем все мероприятия картеля, подтолкнули нефтецены к росту в 2016-м — 2018-м. Так что нынешнее нежелание российских властей в угоду ОПЕК+ снижать добычу вполне рационально.
Не откажешь в своеобразном рационализме и отлаженной за последние годы технике финансового реагирования на любые внешние трудности. Система уже почти автоматически перекладывает их на рядовых людей. Причем действует с упреждением. По-настоящему крупных проблем еще нет, а механизмы выжимания денег работают вовсю.
Вряд ли это лечит начальственные страхи. Скорее всего, они даже растут. Но, поскольку российская финансово-экономическая политика и так вращается вокруг них, дополнительных мероприятий сейчас не требуется. Все уже предпринято.
Сергей Шелин
Источник:
